Постройка АИР-11 была закончена осенью 1936 г. Ведущим конструктором самолета был Е.Г. Адлер. Первый полет на нем совершил Ю.И. Пионтковский в ноябре 1936 г.
В июле 1937 г самолет успешно прошел госиспытания (летчик-испытатель П.М. Стефановский), но в серии не строился из-за отсутствия отечественного двигателя требуемой мощности.
6 мая 1937 года АИР-11 пилотируемый Пионтковским участвовал в показе новых легкомоторных спортивных самолетов на Тушинском аэродроме.
25 июля 1937 года самолет, пилотируемый летчиками К. Гот-Гартом и А. Растригиным, принимал участие в воздушных гонках по маршруту Москва — Севастополь — Москва.
Дальность перелета составила 2815 километров. Полет проходил при неблагоприятных погодных условиях.
Из 19 участвовавших самолетов маршрут прошли девять машин, причем полностью выдержали условия соревнования только пять.
По заключению жюри АИР-11 показал лучшие результаты среди двухместных самолетов.
Позднее АИР-11 был передан С.В. Ильюшину, который использовал его в качестве курьерского самолета для своих поездок в Воронеж, где на заводе №18 строились его самолеты ДБ-3.
Самолет базировался на Центральном аэродроме, обслуживание самолета выполнял механик В.В. Семенов.
В одном из таких полетов 21 апреля 1938 г Ильюшин потерпел аварию из-за отказа в полете мотора, происшедшего по вине механика, который забыл заправить самолет маслом.
Вылет был назначен на 15 часов, однако он был отложен на два часа, т.к. Ильюшин задержался в Верховном Совете. С ним летел пассажиром конструктор СКБ завода №18 И.В. Жуков.
В салоне они везли металлический костыль для бомбардировщика ДБ-3. Почти сразу после взлета пришлось вернуться на эародром т.к. вышел из строя указатель скорости.
После замены прибора В.В. Семеновым, повторный вылет был выполнен только после 6 часов вечера. Чтобы успеть в Воронеж до наступления ночи летели на максимальной скорости.
Недолетев до Воронежа 50-60 километров мотор самолета остановился вследствие перегрева.
Ильюшин совершил вынужденную посадку в темноте на вспаханное поле, колеса на пробеге зарылись в землю, и машина на значительной скорости скапотировала. Жуков вспоминал:
"Вскоре я пришел в сознание. Машина лежит на спине, мы — головами вниз. В кабине сильный запах бензина. Пытаюсь локтем открыть фонарь, глотнуть свежего воздуха.
— Сергей Владимирович, выбирайтесь из машины! — кричу.
Тишина. Зашуршало. Выбирается. Встал около машины. И я выбрался."
От удара лицом о приборную доску у Ильюшина была разбита левая набровная дуга, кроме того он получил сильные ушибы спины и позвоночника металлическим костылем.
Жуков в момент аварии пробил головой фанерную обшивку кабины и получил травму головы, ушибы грудной клетки, тот же костыль ударил его по ногам.
В таком состоянии им пришлось самостоятельно добираться до Романи, где им оказали первую медицинскую помощь.
Яковлев узнал о проишествии в тот же вечер. Он вспоминал:
"В 1935 году мы построили связной трехместный самолет, красивый, удобный и простой в управлении. Этот самолет принял участие в спортивном перелете Севастополь — Москва и получил премию.
Ильюшину самолет очень понравился. В то время его машины строились не в Москве. Ему часто приходилось улетать из Москвы.
Летал Сергей Владимирович на тихоходном ПО-2 [Так в тексте. В действительности У-2 получил обозначение ПО-2 только в 1944 г.] и терял много временя.
Он попросил уступить ему нашу машину, и мы сделали это с радостью.
Несколько раз Сергей Владимирович, возвращаясь в Москву, благодарил за машину. Но вот однажды вечером звонит по телефону начальник аэродрома [З.В. Райвичер — начальник и военный комиссар Центрального аэродрома с 1930 по 1938 г.] и говорит:
— Только что получено сообщение, что на пути в Москву разбился конструктор Ильюшин на каком-то красном самолете... Не твоя ли это машина?
Переданная мной Сергею Владимировичу машина была красного цвета. Я замер от ужаса, места себе не находил. Разбился Ильюшин! Что случилось? Наконец пришло сообщение: разбился самолет, а летчик жив.
Мы увиделись с Ильюшиным через несколько дней. У него была забинтована голова. С чувством невыразимой радости обнял я друга.
— Саша, — сказал он, — к тебе претензий нет. Самолет замечательный, но, оказывается, мотор без масла не работает, не следует упускать этой "мелочи".
Авария произошла по вине механика, который забыл заправить самолет маслом. Ильюшину пришлось сажать машину в темноте на незнакомом месте. На всю жизнь у Сергея Владимировича на лбу остался шрам.".
Обстоятельства аварии расследовались органами НКВД, но Ильюшин всю вину за проишествие взял на себя, т.к. могли пострадать и Семенов, и Яковлев.
Единственным последствием инцидента был приказ наркома оборонной промышленности М.М. Кагановича (по некоторым свидетельствам по указанию И.В. Сталина) о запрете всем главным конструкторам совершать самостоятельные полеты.
Источники: [1]; [2]; [3]; [4]; [5]; [6]; [7]
